Неточные совпадения
Это он почувствовал при одном виде Игната и лошадей; но когда он надел привезенный ему
тулуп, сел закутавшись
в сани и поехал, раздумывая о предстоящих распоряжениях
в деревне и поглядывая на пристяжную, бывшую верховою, Донскую, надорванную, но лихую лошадь, он совершенно иначе стал понимать то, что с ним случилось.
Досада ли на то, что вот не удалась задуманная назавтра сходка с своим братом
в неприглядном
тулупе, опоясанном кушаком, где-нибудь во царевом кабаке, или уже завязалась
в новом месте какая зазнобушка сердечная и приходится оставлять вечернее стоянье у ворот и политичное держанье за белы ручки
в тот час, как нахлобучиваются на город сумерки, детина
в красной рубахе бренчит на балалайке перед дворовой челядью и плетет тихие речи разночинный отработавшийся народ?
И это милостиво еще, потому что <ты> хуже их
в несколько <раз>: они
в армяке и
тулупе, а ты…
Вместо вопросов: «Почем, батюшка, продали меру овса? как воспользовались вчерашней порошей?» — говорили: «А что пишут
в газетах, не выпустили ли опять Наполеона из острова?» Купцы этого сильно опасались, ибо совершенно верили предсказанию одного пророка, уже три года сидевшего
в остроге; пророк пришел неизвестно откуда
в лаптях и нагольном
тулупе, страшно отзывавшемся тухлой рыбой, и возвестил, что Наполеон есть антихрист и держится на каменной цепи, за шестью стенами и семью морями, но после разорвет цепь и овладеет всем миром.
Несколько мужиков, по обыкновению, зевали, сидя на лавках перед воротами
в своих овчинных
тулупах.
Прогулку сделали они недалекую: именно, перешли только на другую сторону улицы, к дому, бывшему насупротив гостиницы, и вошли
в низенькую стеклянную закоптившуюся дверь, приводившую почти
в подвал, где уже сидело за деревянными столами много всяких: и бривших и не бривших бороды, и
в нагольных
тулупах и просто
в рубахе, а кое-кто и во фризовой шинели.
Ночь еще только что обняла небо, но Бульба всегда ложился рано. Он развалился на ковре, накрылся бараньим
тулупом, потому что ночной воздух был довольно свеж и потому что Бульба любил укрыться потеплее, когда был дома. Он вскоре захрапел, и за ним последовал весь двор; все, что ни лежало
в разных его углах, захрапело и запело; прежде всего заснул сторож, потому что более всех напился для приезда паничей.
— Помилуй, батюшка Петр Андреич! — сказал Савельич. — Зачем ему твой заячий
тулуп? Он его пропьет, собака,
в первом кабаке.
В самом деле,
тулуп, из которого успел и я вырасти, был немножко для него узок.
Я был глубоко оскорблен словами гвардейского офицера и с жаром начал свое оправдание. Я рассказал, как началось мое знакомство с Пугачевым
в степи, во время бурана; как при взятии Белогорской крепости он меня узнал и пощадил. Я сказал, что
тулуп и лошадь, правда, не посовестился я принять от самозванца; но что Белогорскую крепость защищал я противу злодея до последней крайности. Наконец я сослался и на моего генерала, который мог засвидетельствовать мое усердие во время бедственной оренбургской осады.
Этот заячий
тулуп мог, наконец, не на шутку рассердить Пугачева. К счастию, самозванец или не расслыхал, или пренебрег неуместным намеком. Лошади поскакали; народ на улице останавливался и кланялся
в пояс. Пугачев кивал головою на обе стороны. Через минуту мы выехали из слободы и помчались по гладкой дороге.
— Он пошел
в свою сторону, а я отправился далее, не обращая внимания на досаду Савельича, и скоро позабыл о вчерашней вьюге, о своем вожатом и о заячьем
тулупе.
Я изумился.
В самом деле сходство Пугачева с моим вожатым было разительно. Я удостоверился, что Пугачев и он были одно и то же лицо, и понял тогда причину пощады, мне оказанной. Я не мог не подивиться странному сцеплению обстоятельств: детский
тулуп, подаренный бродяге, избавлял меня от петли, и пьяница, шатавшийся по постоялым дворам, осаждал крепости и потрясал государством!
Был
тулуп, да что греха таить? заложил вечор у целовальника: [Целовальник (устар.) — продавец вина
в питейных домах, кабаках.] мороз показался не велик».
— Слышь, Митюха, — подхватил другой, тут же стоявший ямщик с руками, засунутыми
в задние прорехи
тулупа, — барин-то тебя как прозвал? Толстобородый и есть.
Из полукруглого окна были видны вершины деревьев сада, украшенные инеем или снегом, похожим на куски ваты; за деревьями возвышалась серая пожарная каланча, на ней медленно и скучно кружился человек
в сером
тулупе, за каланчою — пустота небес.
Не видать ни Захара, ни Анисьи: новая толстая кухарка распоряжается на кухне, нехотя и грубо исполняя тихие приказания Агафьи Матвеевны, да та же Акулина, с заткнутым за пояс подолом, моет корыта и корчаги; тот же сонный дворник и
в том же
тулупе праздно доживает свой век
в конуре.
Потом уже овладели барчонком, окутали его
в захваченный
тулуп, потом
в отцовскую шубу, потом
в два одеяла, и торжественно принесли на руках домой.
Он взял фуражку и побежал по всему дому, хлопая дверями, заглядывая во все углы. Веры не было, ни
в ее комнате, ни
в старом доме, ни
в поле не видать ее, ни
в огородах. Он даже поглядел на задний двор, но там только Улита мыла какую-то кадку, да
в сарае Прохор лежал на спине плашмя и спал под
тулупом, с наивным лицом и открытым ртом.
Витима — слобода, с церковью Преображения, с сотней жителей, с приходским училищем, и ямщики почти все грамотные. Кроме извоза они промышляют ловлей зайцев, и
тулупы у всех заячьи, как у нас бараньи. Они сеют хлеб. От Витимы еще около четырехсот верст до Киренска, уездного города, да оттуда девятьсот шестьдесят верст до Иркутска. Теперь пост, и
в Витиме толпа постников, окружавшая мою повозку, утащила у меня три рыбы, два омуля и стерлядь, а до рябчиков и другого скоромного не дотронулись: грех!
Проснувшись ночью, я почувствовал, что у меня зябнет не одна спина, а весь я озяб, и было отчего: огонь на очаге погасал, изредка стреляя искрами то на лавку, то на
тулуп смотрителя или на пол,
в сено.
Вот теперь у меня
в комнате лежит доха, волчье пальто, горностаевая шапка, беличий
тулуп, заячье одеяло, торбасы, пыжиковые чулки, песцовые рукавицы и несколько медвежьих шкур для подстилки.
И хозяева Ильи, и сам Илья, и даже многие из городских сострадательных людей, из купцов и купчих преимущественно, пробовали не раз одевать Лизавету приличнее, чем
в одной рубашке, а к зиме всегда надевали на нее
тулуп, а ноги обували
в сапоги; но она обыкновенно, давая все надеть на себя беспрекословно, уходила и где-нибудь, преимущественно на соборной церковной паперти, непременно снимала с себя все, ей пожертвованное, — платок ли, юбку ли,
тулуп, сапоги, — все оставляла на месте и уходила босая и
в одной рубашке по-прежнему.
Мужики,
в изорванных под мышками
тулупах, отчаянно продирались сквозь толпу, наваливались десятками на телегу, запряженную лошадью, которую следовало «спробовать», или, где-нибудь
в стороне, при помощи увертливого цыгана, торговались до изнеможения, сто раз сряду хлопали друг друга по рукам, настаивая каждый на своей цене, между тем как предмет их спора, дрянная лошаденка, покрытая покоробленной рогожей, только что глазами помаргивала, как будто дело шло не о ней…
В так называемой холодной избе — из сеней направо — уже возились две другие бабы; они выносили оттуда всякую дрянь, пустые жбаны, одеревенелые
тулупы, масленые горшки, люльку с кучей тряпок и пестрым ребенком, подметали банными вениками сор.
Мы вошли
в конюшню. Несколько белых шавок поднялось с сена и подбежало к нам, виляя хвостами; длиннобородый и старый козел с неудовольствием отошел
в сторону; три конюха,
в крепких, но засаленных
тулупах, молча нам поклонились. Направо и налево,
в искусственно возвышенных стойлах, стояло около тридцати лошадей, выхоленных и вычищенных на славу. По перекладинам перелетывали и ворковали голуби.
Можно себе представить положение моей матери (ей было тогда семнадцать лет) среди этих полудиких людей с бородами, одетых
в нагольные
тулупы, говорящих на совершенно незнакомом языке,
в небольшой закоптелой избе, и все это
в ноябре месяце страшной зимы 1812 года.
— Ну-тка, ну-тка, покажи нам свою прыть! — сказал я молодому парню, лихо сидевшему на облучке
в нагольном
тулупе и несгибаемых рукавицах, которые едва ему дозволяли настолько сблизить пальцы, чтобы взять пятиалтынный из моих рук.
При сем Чуб поправил свой пояс, перехватывавший плотно его
тулуп, нахлобучил крепче свою шапку, стиснул
в руке кнут — страх и грозу докучливых собак; но, взглянув вверх, остановился…
Прежде, бывало,
в Миргороде один судья да городничий хаживали зимою
в крытых сукном
тулупах, а все мелкое чиновничество носило просто нагольные; теперь же и заседатель и подкоморий отсмалили себе новые шубы из решетиловских смушек с суконною покрышкою.
Если бы
в это время проезжал сорочинский заседатель на тройке обывательских лошадей,
в шапке с барашковым околышком, сделанной по манеру уланскому,
в синем
тулупе, подбитом черными смушками, с дьявольски сплетенною плетью, которою имеет он обыкновение подгонять своего ямщика, то он бы, верно, приметил ее, потому что от сорочинского заседателя ни одна ведьма на свете не ускользнет.
— Так ты, кум, еще не был у дьяка
в новой хате? — говорил козак Чуб, выходя из дверей своей избы, сухощавому, высокому,
в коротком
тулупе, мужику с обросшею бородою, показывавшею, что уже более двух недель не прикасался к ней обломок косы, которым обыкновенно мужики бреют свою бороду за неимением бритвы. — Там теперь будет добрая попойка! — продолжал Чуб, осклабив при этом свое лицо. — Как бы только нам не опоздать.
«Нет, ты не ускользнешь от меня!» — кричал голова, таща за руку человека
в вывороченном шерстью вверх овчинном черном
тулупе. Винокур, пользуясь временем, подбежал, чтобы посмотреть
в лицо этому нарушителю спокойствия, но с робостию попятился назад, увидевши длинную бороду и страшно размалеванную рожу. «Нет, ты не ускользнешь от меня!» — кричал голова, продолжая тащить своего пленника прямо
в сени, который, не оказывая никакого сопротивления, спокойно следовал за ним, как будто
в свою хату.
— А что до этого дьявола
в вывороченном
тулупе, то его,
в пример другим, заковать
в кандалы и наказать примерно. Пусть знают, что значит власть! От кого же и голова поставлен, как не от царя? Потом доберемся и до других хлопцев: я не забыл, как проклятые сорванцы вогнали
в огород стадо свиней, переевших мою капусту и огурцы; я не забыл, как чертовы дети отказались вымолотить мое жито; я не забыл… Но провались они, мне нужно непременно узнать, какая это шельма
в вывороченном
тулупе.
— Что и говорить! Это всякий уже знает, пан голова. Все знают, как ты выслужил царскую ласку. Признайся теперь, моя правда вышла: хватил немного на душу греха, сказавши, что поймал этого сорванца
в вывороченном
тулупе?
Вот, скинувши новые сапоги и обернувши
в хустку, чтобы не покоробились от дождя, задал он такого бегуна, как будто панский иноходец. Влез
в курень, промокши насквозь, накрылся
тулупом и принялся ворчать что-то сквозь зубы и приголубливать черта такими словами, каких я еще отроду не слыхивал. Признаюсь, я бы, верно, покраснел, если бы случилось это среди дня.
—
В черном вывороченном
тулупе, собачий сын, пан голова.
— Дьявола
в вывороченном
тулупе.
Как вот завеяло таким холодом, что дед вспомнил и про овчинный
тулуп свой, и вдруг словно сто молотов застучало по лесу таким стуком, что у него зазвенело
в голове.
Козаки наши ехали бы, может, и далее, если бы не обволокло всего неба ночью, словно черным рядном, и
в поле не стало так же темно, как под овчинным
тулупом.
Это был высокий, сухой и копченый человек,
в тяжелом
тулупе из овчины, с жесткими волосами на костлявом, заржавевшем лице. Он ходил по улице согнувшись, странно качаясь, и молча, упорно смотрел
в землю под ноги себе. Его чугунное лицо, с маленькими грустными глазами, внушало мне боязливое почтение, — думалось, что этот человек занят серьезным делом, он чего-то ищет, и мешать ему не надобно.
Квартальный говорит: «Неправда, ты непьющий!» Долго ли, коротко ли, растерли его
в полиции вином, одели
в сухое, окутали
тулупом, привезли домой, и сам квартальный с ним и еще двое.
Иногда он гнался за ними, прихрамывая; длинный
тулуп мешал ему бежать, он падал на колени, упираясь
в землю черными руками, похожими на сухие сучки.
Он искал
в русском мужике,
в сером
тулупе, спасения от торжествующего мещанства.
24 июля 1889 г. на горах, которые здесь невысоки, выпал снег и все нарядились
в шубы и
тулупы.
Он был тепло одет,
в широкий, мерлушечий, черный, крытый
тулуп, и за ночь не зяб, тогда как сосед его принужден был вынести на своей издрогшей спине всю сладость сырой ноябрьской русской ночи, к которой, очевидно, был не приготовлен.
Черноволосый сосед
в крытом
тулупе все это разглядел, частию от нечего делать, и, наконец, спросил с тою неделикатною усмешкой,
в которой так бесцеремонно и небрежно выражается иногда людское удовольствие при неудачах ближнего...
Рядом с ней сидела Аграфена, одетая по-зимнему,
в нагольный
тулуп. Она замерла от страха и все прислушивалась, нет ли погони.
Аграфена все сидела
в своем
тулупе и слушала, как у дверей лошадь жует сено.
Аграфена вскочила. Кругом было темно, и она с удивлением оглядывалась, не понимая, где она и что с ней. Лошадь была запряжена, и старец Кирилл стоял около нее
в своем
тулупе, совсем готовый
в путь. С большим трудом девушка припомнила, где она, и только удивлялась, что кругом темно.